Эстонская дипломатия очень молода?

Глава МИД Эстонии Урмас ПАЭТ отношения между Москвой и Таллином, сложившиеся в последнее время, оценивает как стабильные. Это, по его словам, подтверждает и поток российских туристов в его страну, который увеличивается с каждым годом. Как живут русскоязычные в Эстонии, от кого она стала искать защиту, вступив в НАТО, и о других проблемах внешней политики дипломат рассказал в интервью газете «Новые Известия».


– Господин министр, эстонская дипломатия очень молода. 20 лет назад ей пришлось начинать с нуля?

– Не совсем так. В советское время в Нью-Йорке продолжало работать эстонское консульство, США не признавали присоединения Эстонии к СССР. Поэтому нельзя сказать, что эстонская дипломатия началась в 1991 году. Что касается министерства иностранных дел в Таллине, то его работу мы должны были начинать практически с нуля. Для нас было важным то, что в обществе была поддержка главной цели нашей работы – вступления в Европейский союз и НАТО.

– Как вы охарактеризовали бы взаимоотношения Эстонии и России сегодня?

– Отношения нормальные. Они очень положительны во всем, что касается сотрудничества на практическом уровне – просвещения, культуры, полиции, таможни, пограничной службы. Можно сказать и про недавнее открытие эстонской церкви в Петербурге. Все реставрационные работы были замечательно организованы, и я всегда чувствовал поддержку губернатора Матвиенко. Хотелось бы в наших отношениях видеть и более высокий уровень. За последние 20 лет ни один президент России, премьер-министр, министр иностранных дел не были в Эстонии с официальным визитом.

– Как сегодня, спустя несколько лет, вы оцениваете историю с переносом памятника советским солдатам из центра Таллина на кладбище? Все хорошо помнят, какие страсти кипели тогда вокруг «Бронзового солдата»…

– Очень жаль, конечно, что эмоции были настолько раскалены. Если же сегодня спросить у ветеранов Второй мировой войны, как они относятся к этому переносу, то они скажут, что довольны этим. Эта проблема была политизирована. До переноса у памятника шли постоянно какие-то митинги то с одной, то с другой стороны. Затем около нашего посольства в Москве устраивали пикеты против переноса. Сейчас этого нет, и каждый может спокойно поминать жертв войны на военном кладбище Таллина, где этот памятник стоит.

– Поведение прокремлевских движений оскорбило тогда Эстонию?

– Конечно. Какая страна захочет, чтобы другая страна вмешивалась в ее внутренние дела? Эти дни не были самыми легкими для нас. Но жизнь идет, и сегодня мы можем говорить о положительных событиях в отношениях Эстонии и России.

– Недавно Финляндия заявила, что будет стремиться к смягчению визового режима для граждан России. Делает ли Эстония шаги в этом направлении?

– В течение последних лет мы сделали уже довольно много. Большинство виз, которые граждане России получают в наших консульствах в Москве, Петербурге, Пскове, многократные. Если гражданин России был в Эстонии хотя бы раз, то при следующем обращении в наше консульство он уже может получить многократную шенгенскую визу. Мы изменили свое законодательство, и теперь для въезда в нашу страну не надо приглашений. В этом направлении есть развитие, и, конечно, визовый режим надо облегчать. Например, в прошлом году русских туристов в Эстонии побывало на 50% больше, чем в предыдущем году. В новогодние праздники все отели Таллина заполнены туристами из России.

– РФ лидирует по числу туристов в вашей стране?

– Нет, она вторая. На первом месте Финляндия.

– Вступление Эстонии в НАТО вызвано ощущением угрозы со стороны России или другими причинами?

– Эстония не самое большое государство в мире. Если говорить о безопасности и возможностях ее обеспечить, то надо иметь хороших партнеров. В сегодняшнем мире существует угроза международного терроризма, и сотрудничество членов НАТО более эффективно в отличие от усилий одной страны. Если говорить об отношениях России и НАТО, то в них есть хороший опыт – Афганистан. Риск терроризма в этой стране имеет влияние как на Россию, так и на страны НАТО. Мне бы очень хотелось, чтобы в один прекрасный день Россия перестала видеть в НАТО угрозу своей безопасности. Ее не существует. Мы должны понимать, что существует угроза международного терроризма, и она – на юге. Я имею в виду не только Афганистан, но и ядерные амбиции Ирана или Северной Кореи.

– Не могу не спросить о положении русскоязычных. Наша пресса нередко пишет об ущемлении их прав…

– Короткий ответ: никакого ущемления нет. Если бы такое было, разве увеличился бы поток туристов к нам на 50%? Эстония – очень удобное близкое зарубежье для русских туристов, они везде у нас могут получить нормальный сервис и общаться по-русски. Если говорить о русских в Эстонии, то процесс интеграции не закончен. Правда, многое в этой работе за последние 20 лет было успешным. Если сегодня вы пойдете по центру Таллина и зайдете в офисы, магазины, рестораны, то обратите внимание, что там работает очень много молодых русских. Потому что они знают на один язык больше: не только эстонский, английский, но и русский.

– Прибалтику, и Эстонию в том числе, можно назвать на постсоветском пространстве передовиками по части ликвидации советского прошлого, советской символики…

– Символики очень много в музеях.

– Советский режим для вас оккупационный. Но ведь, наверное, не только плохое было в нем. Что положительного из советского времени вы хотели бы оставить в Эстонии?

– Трудный вопрос. Несколько поколений выросли в советское время, у нескольких поколений была тогда молодость, а у кого-то и вся жизнь прошла. Сказать, что в то время все было не так и не правильно, будет грубо. Политическая система была трагедией не только для Эстонии, но и для России. Что касается повседневной жизни, то уверен: было много хорошего. Уделялось внимание развитию культуры, просвещению, работали университеты и школы, развивалась инфраструктура. Наверное, самым важным в советском прошлом я назвал бы личные контакты между людьми.

– Как вы сказали, Эстония не самое большое государство…

– Она компактная…

– … а в Евросоюзе представлены такие крупные страны как Великобритания, Италия, Германия, Франция. Ощущает ли компактная Эстония какое-либо давление с их стороны?

– Это может показаться сюрпризом, но такого не бывает. В ЕС могут быть коалиции, они возникают при решении конкретных вопросов. Это не значит, что большие страны Евросоюза создают свою группу и имеют свое мнение, а средние и маленькие страны – свои. Для принятия решения в ЕС нужен консенсус. Это значит, что все 27 стран-членов должны быть единодушны. В этом есть искусство компромиссов. При обсуждении любого вопроса голос Эстонии играет такую же роль, как и голос Германии или Франции. К примеру, сейчас ведется очень острая дискуссия по бюджету Евросоюза. Недавно я был в Берлине, встречался по этому поводу со своим коллегой и могу вам сказать, что Эстония и Германия в финансовой политике стоят на одной позиции.

– Спрошу по-другому. В мировой политике заметна гегемония США. Неужели такого гегемона нет в Евросоюзе?

– Нет. Если говорить о внешней политике Евросоюза, то решения принимаются во всех столицах участников ЕС, и только потом на их основе появляется компромиссное решение в Брюсселе. Какая-то гегемония технически невозможна.